Особое место в мероприятиях российского правительства по освоению Заволжья отводилось в XVIII в. калмыкам. Чтобы обратить их в лояльных подданых и надежную военную силу для охраны, рубежей империи, власти пытались привлечь на помощь религию. Православная церковь, начав в XVII в. миссионерскую деятельность среди кочевников, достигла в следующем столетии значительных успехов. Часть рядовых калмыков и некоторые их правители-тайши переходили из ламаизма в православие. Желая устранить поводы к религиозным конфликтам и возможность возвращения окрестившихся в прежнюю веру, правительство решило изолировать крещеных калмыков и передать их под управление княгине Анне Тайшиной. Для нее на левом берегу Волги выше города Самары была построена в 1738 г. крепость, названная Ставрополем. Именно сюда переселялись из астраханских степей крещеные калмыки.

Руководитель Оренбургской экспедиции Татищев и генерал Соймонов, ответственные за переселение калмыков, отвели им земли "по Волге от земель села Царевщина и до Черемшана, а вверх по Черемшану до земли деревни Челнов, а по Кондурче до Сергиевской дороги" на Казань. Они же решили "в тех местах никаким помещичьим дачам не быть, а дворцовым, ясашным и монастырским и иноверцам жить в своих деревнях и с ними, с калмыками, селиться оставить свободно".

Чересполосное расселение калмыков и государственных крестьян задумывалось как средство постепенного приобщения кочевников к земледелию и оседлости. Под этим же предлогом княгиня Тайшина попыталась обзавестись крепостными крестьянами, утверждая, что в случае передачи "ей, княгине, поблизости определенного ей с калмыками места деревень из Усольской волости... калмыки могли обучиться к пашне и домоводству, и к русскому обычаю". Но Правительствующий Сенат решил, что "оной княгине деревень давать не надлежит, понеже калмыки к содержанию тех деревень необыкновенны и могут оныя привесть до раззорения, а довольствовать оную княгиню... определенным жалованием"

Благодаря этому решению жители сел и деревень на Самарской Луке и в Заволжье не стали крепостными новокрещенной княгини, помочь же с переселением калмыкам помогли. По распоряжению властей они предоставили работных людей на строительство крепости, города при ней, других поселений. Часть скота переселенцев зимовала в 1737/ 38 гг. в селе Рождествене, и для него сюда свозили сено, собранное от здешних крестьян.

Сами переселенцы были организованы в войско наподобие казачьего. Управление крещеным калмыцким войском постоянно находилось в Ставрополе. Название это в переводе с греческого означает "город святого креста", поэтому на городском гербе была изображена "трехугольная крепость, в середине которой водружен черный крест в золотом поле".

В 1745 г. после смерти княгини Тайшиной был учрежден особый калмыцкий суд, наделенный военно-административными функциями. В нем по штату заседали войсковой полковник, войсковой судья, войсковой писарь, надзиратель за улусами, войсковой есаул, два войсковых хорунжих. В 1770 г. в Ставрополь из Гурьева был переведен гарнизонный батальон, переименованный в Ставропольский. Он находился под командой коменданта, на которого также возложили обязанности по управлению калмыцким войском. Но через десять лет вице-президент Военной коллегии Г.А.Потемкин "повелел, чтобы то ставропольское калмыцкое войско препоручить оного войска полковнику, от армии секунд майору Болоткову и быть сему со всем тем войском под собственными оренбургского губернатора повелениями, не завися уже ни в чем от ставропольского коменданта; а от нево, господина губернатора Рейнсдорпа, калмыцкой суд переименован ставропольскою канцелярией" .

Из городов Самарского края Ставрополь один сохранил до конца XVIII в. в целости свои крепостные сооружения, представлявшие шестиугольник, образований земляным валом с палисадом. В крепости находилось четыре батареи и трое ворот: Оренбургские, Симбирские, Водяные. Город был окружен "с трех сторон горами, а с четвертой заливом Куньей Волошки". Одновременно с укреплениями в 1738 г. в крепости возвели деревянные постройки, занятые под дом батальонного командира, войсковую, комендантскую и батальонную канцелярии, склады провианта, аммуниции, вооружения, школу для обучения калмыцкому и русскому языку. В 1747 г. построили две церкви, каменную и деревянную, в 1760 г. деревянный комендантский дом, в 1766 г. деревянный же "выход" - погреб для хранения денежной казны, а в 1770 г. каменный - для казенного вина. В 1775-77 гг. добавились деревянные, частью на каменном фундаменте, здания гауптвахты, больницы, гарнизонной школы, трех городских цейхгаузов, а так же "сарай для поклаже-ния разных баталионных вещей". На территории крепости располагались жилые дома калмыцких и русских командиров, казенные соляные амбары.

В самом Ставрополе численность калмыков оставалась незначительной. Здесь постоянно пребывали "только составляющие суд их старшины с протчими нижними начальниками, как то хорунжими и есаулами... Для оных начальников отведены в городе жилища. Но из тех простых калмыков, которые здесь и в других городах находятся для мехового торгу и для других причин, живут там же в обыкновенных своих войлошных палатках".

Настойчивые попытки правительства сделать калмыков оседлыми, приучить их к хлебопашеству и стойловому содержанию скота имели мало успеха. Хотя зиму крещеные калмыки проводили в постоянных поселках с запасами сена, накошенного ими самими или наемными работниками из соседей-крестьян, но по весне они вновь уходили кочевать "в степь в кибитках". Свои пахотные угодья кочевники сдавали в аренду земледельцам из русских крестьян или поволжских народов.

Зимние поселки калмыков находились вблизи или непосредственно на территории селений оседлых хлебопашцев. Три таких поселка Сусканской роты калмыцкого войска стояли на речке Сускан и по обе стороны столбовой дороги из Ставрополя в Симбирск неподалеку от мордовского села Благовещенская Слобода (современный Верхний Сускан) и деревни Чувашский Сускан. Калмыки Курумоченской роты располагались на зиму в селе Богоявленском (Курумоч), где на 75 крестьянских дворов приходилось 113 калмыцких кибиток. Калмыцкое население Курумоченской роты состояло из 21 начальствующего чина (старшина, ротные, зайсанги) с их сыновьями, 174 рядовых (44 служилых, 42 отставных, 88 малолеток) и 130 женщин.

О занятиях калмыков Сусканской роты сообщалось, что они "в хлебопашестве не упражняются. Податей государственных не платят, а отправляют ежегодно службу для содержания караула на киргизской линии [границе с Казахстаном], а в военное время бывают в походах. Скотоводства имеют в большом количестве, как то конская и рогатая. И продают рогатый скот разным закупщикам на месте. А лошадей гоняют для продажи косяками на Макарьевскую, Карсунскую и другие ярморки, в чем и состоит главный их промысел к содержанию себя...". То же самое можно повторить и о других ротах калмыцкого войска. Этих рот в Ставропольском войске было поначалу 8, а в последней четверти XVIII в. - 11. Кроме них, роты (улусы) располагались при следующих поселениях Самарского края: Ягодное, Аврали, Красноярская крепость, Раковка, Чекалино, Кобельма, Красное поселение. Кошки, Тенеево.

К югу от реки Самары продолжали кочевать некрещеные калмыки. Земледельческое освоение Заволжья и Нижнего Поволжья приводило к сокращению территории их кочевий, а значит к конфликтам и взаимным обидам земледельцев и скотоводов. В 1765 г. наместник Калмыцкого ханства Убуши обратился с жалобой на то, что "выше г. Саратова в луговой стороне по Иргизу и другим рекам населились новые поселения русских, от которых чинятся калмыкам крайние обиды". А на калмыков два года спустя жаловались сызранские государственные крестьяне: "В состоящих же наших сызранских дачах за Волгою-рекою каждый год выезжают из дальних мест многими партиями тысячи по 2 и более с их скотом с немалым числом и кочуют июля с 20 по 1 число сентября и далее и сенные покосы все вытравливают и лес рубят и выжигают и тем нам разорение и обиду чинят".

Калмыцкую знать раздражало усиление вмешательства царских властей в калмыцкие дела. Опасаясь утраты своих привилегий, феодалы приняли трагическое для судеб народа решение об откочевке на родину предков, в Джунгарию. В 1771 г. почти все некрещеные калмыки громадной массой - 33 тысячи кибиток, до 170 тысяч человек - двинулись через уральские и киргизские степи в пррделы Китая, куда дошли, выдержав изнурительный путь и уцелев от нападений других кочевников, лишь немногие из них.

Образную картину исхода калмыков из России нарисовал в поэме "Емельян Пугачев" Сергей Есенин:

Вам не снился тележный свист? Нынче ночью на заре жидкой Тридцать тысяч калмыцких кибиток От Самары проползло на Иргис. От Российской чиновничьей неволи. Оттого, что как куропаток их щипали На наших лугах.

Потянулись они в свою Монголию Спадом деревянных черепах.

Численность оставшихся в пределах России некрещеных калмыков и Ставропольского калмыцкого войска еще более сократилась в годы Пугачевского восстания (1773-75), в котором калмыки принимали активное участие и понесли большие потери убитыми, умершими в плену от голода, бежавшими за русские границы. Если с начала переселения калмыков под Ставрополь до конца 1760-х годов численность их там выросла с 2,4 тысяч до 8,2 тыс. человек, то к 1777 г. она сократилась до 5,2 тыс., а в конце века составляла 4,7 тыс. человек. В XIX столетии ставропольское войско крещеных калмыков было упразднено, а сами они переведены (1842) на жительство в оренбургские степи.