- Пап, а пап, у меня тут по математике задали...- Гоша неловко переминался с ноги на ногу.
- У мамы спроси. – отбил подачу Иван Иванович.
- Мама сказала, что в ее жизни слишком много вычитания и деления и отправила к тебе.
- И умножения. Местами. – хихикнул Иван Иванович. – Что там за задача?

- Гражданин взял в банке десять тысяч и через полгода вернул шестнадцать. Под какой процент брал кредит гражданин? – прочитал Гоша.
- И что тебе тут непонятно? – укоризненно спросил Иван Иванович.
- Пап, мне надо задачу решить. – сказал Гоша. – Мне не надо вот это «У нас есть десять и шестнадцать. А еще у нас есть шесть месяцев. Что надо сначала сделать?». Мне ответ нужен. И решение.
- А самому...
- А самому мне мозгами раскинуть слабо. – перебил Гоша и умело имитировал интонации отца: - Я способный, но лень меня погубит. И вот сейчас я пришел не потому, что не умею решать, а потому что мне лень самому напрягаться. Мне легче прийти, ты решишь, я запишу решение и ответ. И
поскорее сяду играть в компьютер. А знаний по математике у меня останется ноль. Я бестолковый и позорю отца.
- Хахаха. – не удержался Иван Иванович. – Я так говорю? А.. Ну да... Я так говорю. В общем, надо от шестнадцати отнять десять – получится
шесть. Это интерес банка. Шесть поделить на десять и умножить на сто. Получается шестьдесят процентов.
- Значит ответ – шестьдесят? – переспросил Гоша.
- Значит ответ – девяносто процентов годовых. – выдал Иван Иванович.
- Не понял. Откуда девяносто? – удивился Гоша.
- Оттуда. Рассмотрение заявки, заключение договора залога и заключение кредитного договора составит процентов пятнадцать. Остается сорок пять на полгода. Годовых – девяносто. Так и пишут в рекламе. – пояснил Иван Иванович.
- Здорово живешь! – появилась в дверях мать Гоши, Софья Александровна. – А вдруг он на три месяца брал и ему просрочку с пеней вклеили?
- Пеню брать с физических лиц запрещено. – возразил Иван Иванович. – Не слушай ее, Гоша. Пиши – девяносто годовых.
- Да нет таких процентов сейчас! Нету! – начала горячиться Софья Александровна.
- Дай-ка, Гоша, учебник сюда. – попросил Иван Иванович. – Что и требовалось доказать! Учебник девяносто четвертого года. Тогда такие проценты были. Съела?
- Тогда и пеня и просрочка брались. – ответила Софья Александровна. – Съел?
- Тогда физическим лицам вообще не давали! – ляпнул Иван Иванович.
- Под одну пятую от залога – давали! – сказала Софья Александровна. – Грамотей. Взял десять. С ежемесячным погашением процентов и погашением
кредита по концу срока. Человек не платил проценты. После первого месяца по первой сумме включается двойная ставка с пеней на сумму
задолженности в размере одного процента от суммы задолженности в день. После второго – на вторую сумму. После третьего – на третью сумму
процентов, на основной кредит и задолженность за первые два месяца.
- Да там было бы за сто тысяч! – взвыл Иван Иванович.
- Это если по девяносто годовых. А если под меньше – то нет. – спокойно возразила Софья Александровна. – А под сколько – тебе и надо посчитать. - Фигня вопрос. – сказал Иван Иванович. – Гоша дай лист бумаги и ручку. За икс принимаем месячную процентную ставку. Считаем проценты – икс на сумму кредита. Считаем пеню – перемножаем задолженность на сто пятьдесят, сто двадцать и девяносто дней. Считаем просрочку в два раза. И
проценты. Складываем. Все равно шести тысячам. Уравнение.... Итого... получается пятьдесят семь процентов годовых! Или четыре и семь в месяц. Ну, приблизительно.
- А давайте я лучше шестьдесят напишу, а? – тоскливо спросил Гоша. – Я ж этого всего никогда не пойму..
- Трус! – сурово ответили родители. – Вот решение. Пиши.
- Двойку же получу. – заныл Гоша.
- Пиши, тебе говорят! – сказал отец. – И ответ – в случае трехмесячного кредита с просрочкой и пеней, при отсутствии банковской комиссии за
выдачу и оформление кредита...
- И отсутствия дисконтирования процентов. – добавила мама. – Тогда модно было дисконтировать. Но тогда и просрочка... А ты посчитал просрочку и пеню по основному долгу?
- Охтыж, йоо. – протянул Иван Иванович. – Забыл совсем.
- Растяпа. – ласково сказала Софья Александровна.
- А нет! Посчитал. Вот же – шестьдесят икс! Это просрочка по основному долгу. Не путай меня!
- А пеню? – ехидно спросила супруга.
- Черт! – ругнулся Иван Иванович и пересчитал все. – Не путай меня, я сказал! Не бралась пеня на основную сумму.
- Это почему это? – поинтересовалась супруга.
- Потому как пеня на десять тысяч за девяносто дней в любом случае больше шести тысяч. – победно пропел Иван Иванович.
- Так и пиши, Гошенька. – сказала мама. – При отсутствии дисконтирования процентов и взымания пени только за просроченные проценты, а не за
задолженность по основной сумме – человек брал кредит приблизительно под пятьдесят семь процентов годовых. Приблизительно – из-за округлений.
- За двойку чтоб не ругались! – предупредил Гоша.
...
- Пап, а пап. – переминался Гоша с ноги на ногу на следующий день. – Тут математичка опять задачу задала....
Под домашним заданием, красной пастой было выведено:
«Отлично!!! Гоша, реши, пожалуйста следующую задачу:
Семья учителя математики получает пятьдесят тысяч рублей совокупного дохода в месяц. Какие условия кредита были бы приемлемыми для этой семьи, так чтобы ежемесячный платеж не превышал десять тысяч рублей? Какую максимальную сумму может взять эта семья на пятнадцать лет? В какой валюте лучше брать кредит и в каком банке?»
- Ну это просто, Гоша. – хмыкнул Иван Иванович. – Пусть в сбербанке берет. Миллиона три-четыре. С отсрочкой платежей на пять лет. Под тридцать процентов.
- А это правильный ответ? – засомневался Гоша.
- Неа. – радостно сказал Иван Иванович. – Но твоя математичка узнает об этом только через пять лет. А ты уже в шестом.

- Смотрите, – сказал фараон жрецам – внизу длинные шеренги закованных в цепи рабов несут по одному камню. Их охраняет множество солдат. Чем больше рабов, тем лучше для государства — так мы всегда считали. Но, чем больше рабов, тем более приходится опасаться их бунта. Мы усиливаем охрану. Мы вынуждены хорошо кормить своих рабов, иначе, они не смогут выполнять тяжёлую физическую работу. Но они — всё равно, ленивы и склонны к бунтарству…

- Смотрите, как медленно они двигаются, а обленившаяся стража не погоняет их плетьми и не бьёт, даже здоровых и сильных рабов. Но, они будут двигаться гораздо быстрее. Им не будет нужна стража. Стражники тоже превратятся в рабов. Свершить подобное можно так.
Пусть сегодня, перед закатом, глашатаи разнесут указ фараона, в котором будет сказано:
«С рассветом нового дня, всем рабам даруется полная свобода. За каждый камень, доставленный в город, свободный человек будет получать одну монету.
Монеты можно обменять на еду, одежду, жилище, дворец в городе и сам город. Отныне вы — свободные люди».
…

Утром следующего дня жрецы и фараон вновь поднялись на площадку искусственной горы. Картина, представшая их взорам, поражала воображение.
Тысячи людей, бывших рабов, наперегонки тащили те же камни, что и раньше.
Обливаясь потом, многие несли по два камня. Другие, у которых было по одному, бежали, поднимая пыль.
Некоторые охранники тоже тащили камни. Люди, посчитавшие себя свободными — ведь с них сняли кандалы, стремились получить, как можно больше вожделенных монет, чтобы построить свою счастливую жизнь.

Кратий ещё несколько месяцев провёл на своей площадке, с удовлетворением наблюдая за происходящим внизу.

А изменения были колоссальными. Часть рабов объединилась в небольшие группы, соорудили тележки и, доверху нагрузив камнями, обливаясь потом, толкали эти тележки.
«Они еще много приспособлений наизобретают, — с удовлетворением думал про себя Кратий, — вот уже и услуги внутренние появились: разносчики воды и пищи…
Скоро выберут себе начальников, судей. Пусть выбирают: они, ведь, считают себя свободными, а суть — не изменилась, они, по-прежнему, таскают камни…»

В. Мегре

Канцелярия Тайных и Розыскных дел Графу Ушакову Андрею Ивановичу Ваша светлость! Пишет вам поручик руководимой Вами канцелярии Андрей Косоротов. Сего дня, по полудни, ко мне доставили престраннаго человека. В присутственном месте, а именно на центральной площади города Т….., случилось сие происшествие. Средь ясного неба прогремел гром и ниоткуда возник сей человек, чем напугал бывших здесь купцов и людишек подлого звания. Во избежание бунта и смуты в умах подданных Матушки Анны Иоановны – сей персонаж был доставлен в отделение канцелярии Тайных и Розыскных дел, где я и учинил ему допрос и следствие. Одет он был в синию куртку с полосами и буквами ГИБДД… Что означает сия диавольщина –я так и не понял. При себе имел полосатую палку и кожаный бумажник, в коем мы нашли странные бумажки с портретами мужиков в париках и надписями не на русском. При задержании означенный инспектор ( так он себя называл) вел себя заносчиво и непочтительно, за что и был бит в морду. После лечебнаго мордобития инспектор согласился облегчить свою душу правдивыми показаниями. Речь сего инспектора была весьма непонятна и чудна, но мы записали все с точностью до последней буквы. Может Вы, Ваша Светлость, своим просвещенным умом поймёте, о чем глаголил сей хам. Только Вы сможете узреть крамольщину в том бреде, что нес сей инспектор. С целью проверки его слов, по моему приказу, инспектор был вздернут на дыбу. При проведении проверки показаний, означенный инспектор исчез. Трое свидетелей наблюдали вспышку пламени и исчезновение инспектора. Сию тайну великую убогими своими умами постичь не смогли. Оставляем её Вашей светлости… Вещи сего злодея, с нарочным, я отправил в Петербург. Листы с его показаниями, опечатанные и прошнурованные, и сие послание отвезет лично Вам в руки мой заместитель Михрютка Мамаев. С нижайшим почтением Ваш преданный слуга Поручик Андрей Косоротов. Город Т… лета 1737 от рождества Господа нашего ****. Показания задержанного, именующего себя инспектором ГИБДД : « ….Убери руки, конь педальный! Ты хоть знаешь кому сейчас в морду дал?!!! Я щас ОМОН сюда вызову. Остаток жизни на аптеку пахать будете! Да я вас всех в крытку закатаю – к беспредельщикам. Будете у параши кукарекать! Ой… ай! не надо!!! Хватит, я сказал! Убери кнут, начальник. Все расскажу… Хоть под протокол, хоть так. Слушайте, волки позорные – … Дежурство не задалось сразу. Выходной день, а я не на центральной улице, а в каком то тупике. Еще тупик этот…в прошлом месяце здесь банкомат с ума сьехал… Прикинь железка тупая ром хлестала, что твой ППСник на день милиции. Увезли его в НИИ какое то секретное. Слухи ходят – он там ТАКОЕ рассказывает за опохмел… Ну в общем –тот еще тупичок. Клянусь, пока я там торчал, три раза мыши из подворотни мне средний палец с когтем показывали! Не стрелять же в них. Стою, злой как черт. Жена, коза тупая, укатила на Канары – звонила, мол денег вышли. А их еще добыть надо. Тут, как назло, если кто и проезжает – то по правилам… И пристегнутые все. Хоть волком вой. Стою, матерюсь про себя, гляжу – несется « мерс», не новый… но ухоженный. Торможу его — останавливается. Вываливается оттуда рожа синяя – не пьяная, в смысле, а в натуре синего цвета –что твой баклажан. Рта не открывает – а слова его слышу. Говорит – --Служитель земных дорог, не препятствуй нам. Повозка эта не краденная – мы её в аренду взяли, что б господина посла довезти на встречу с вашими властями. Господин посол Содружества Андромеды изьявил желание прокатиться на вашем транспорте. Это великая честь для вас. Возрадуйся, служитель. --Щас вместе возрадуемся – говорю – А ну, выйти из машины! Руки на капот! Езда без документов, превышение скорости, да еще угон автотранспортного средства с целью хищения. Попали вы, синемордые…Ох, как попали. Ну что – тонна « баксов» или будет господин посол про Андромеду судебному психиатру рассказывать? Ну, баклажанчики мои, договариваться будем или я в « матюгальник» наряд вызываю? Почирикали они по своему. Гляжу, господин посол нервничать изволил. Морда в черный цвет отливать начала. На меня свои глаза выпучил и как заорет – — Ах ты, взяточник позорный! Честь ментовского мундира мараешь! Я ж все ваши сериалы про ментов смотрел!!! Мы всей Андромедой героями в погонах восхищались!!! Посольство к вам отправили! Подарки блюстителям закона везем! Опыт перенимать хотели!!! А ты …..!! Как укрыл меня матом! Почти как наш генерал, когда на его « бентли» голуби нагадили от души… Долго мы всем отделом за этими голубями с сачками и швабрами гонялись… В общем, осерчал посол. Наставил на меня хреновину какую то, орет –« ты пережиток позорного прошлого вашей планеты! Вот и катись к себе – в прошлое.» Кнопку нажал.. Мать моя!!! Стою в куче конского дерьма. Кругом бомжи какие то бородатые. Крестятся, бегут в разные стороны. А вокруг дома старинные да вместо асфальта – брусчатка. Захреновило мне маленько…Тут и ваши архаровцы подоспели. Без разговоров – в морду раз! Руки за спину и к вам. Вот я, гражданин следователь, и сижу перед вами. В чем хоть обвиняете? Может, договоримся? *** Заключение психиатра Т… го психо-неврологического диспансера: Доставленный к нам на освидетельствование лейтенант ГИБДД Стрижак Василий Павлович осмотрен 13-го числа сего месяца. Краткий диагноз – галлюциативное расстройство ( утверждает.что был в прошлом и терпел муки в тайной канцелярии) на фоне отравления выхлопными газами и абстинентного синдрома. Назначено амбулаторное лечение, под наблюдением специалиста. Поставлен на учет.

Нам тогда в магазин на реализацию первый раз привезли клей супермомент, он был ещё в диковинку, и продавцы-мужики на досуге развлекались тем, что пытались склеить несклеиваемое и оторвать уже приклеенное. Клеили пальцы к ушам, сменную обувь товарищей к полу, ведро уборщицы к потолку, ... Вообщем, в результате попортили массу хороших и нужных вещей.
Как-то в один из таких приступов экспериментального зуда они стояли возле прилавка, и рассуждали, можно ли этим клеем надёжно приклеить металл к неметаллу. Кто-то недолго думая достал из кармана металлический рубль, капнул клея, и прижал рубль к прилавку. Через пятнадцать секунд рубль сидел в ламинате прилавка как влитой, и никакие усилия отделить его не смогли. Мужики одобрительно покивали головами, и про рубль забыли. Бытовал слух, (не знаю, насколько верный, может быть почерпнутый в детстве из известного фильма "Отроки во вселенной"), что клей на основе цианакрилата очень быстро теряет свои свойства, и вскоре рубль отвалится сам.

Спустя какое-то время в магазине появилась Люба Шепокляк. Люба Шепокляк, средних лет мерзкая баба гнуснейшего нрава появлялась в магазине с периодичностью через день на третий с единственной целью - закатить скандал и подебоширить. Она для вида покупала какую нибудь мелочевку, а потом начинала третировать персонал. Она гоняла продавцов по десять раз на склад менять товар, нюхала его и смотрела на просвет, придиралась к высокой цене и плохому обслуживанию. И всё это с одной целью - вывести кого нибудь из себя. А уж стоило ей услышать в свой адрес хоть малейший нелестный шепот, как магазин тут же взрывался истерикой, проклятьями, и угрозами.
Я не преувеличиваю, такие люди действительно существуют. Они страшнее ядерной войны, потому что превентивных мер против них не существует.
К слову сказать, продавцы с ней давно уже не церемонились, потому что практическим путём давно выяснили - как ты сдержанно и любезно себя ни веди, итог будет всегда один, и будет обязательно.

Ну вот. Шапокляк вошла в зал, пробила в кассе какую-то фигню на пять копеек, и уже открыла было рот, что бы разъехаться на червонец, когда вдруг заметила на прилавке этот злосчастный рубль.
Она приблизилась к нему боком своей походкой танцующего крокодила, оглядела совершенно пустой зал, накрыла рубль журналами, и попыталась смахнуть его на пол. Не тут-то было. Рубль продолжал лежать как ни в чём ни бывало. Тогда Люба накрыла его ладошкой и потянула на себя. Рубль не двинулся с места. Она елозила ладошкой туда-сюда, но монета сидела как влитая. В это время со склада раздались первые сдавленные смешки. Продавцы, привлечённые неожиданной тишиной, стали осторожно выглядывать в зал, что бы выяснить, в чём дело.
Поняв, что её попытки не остались без внимания, она уже в открытую стала ковырять рубль заскорузлым ногтем. Продавцы на складе делали ставки.
Победил рубль.
Громко выматерившись, пообещав всем гореть в аду, и на ходу посасывая повреждённый в неравной битве палец, красная от гнева Шапокляк покинула ненавистную торговую точку, со злости забыв купленный товар на прилавке. Вслед ей раздались бурные и продолжительные аплодисменты и дружный смех.

Попытки Любы отделить рубль от прилавка произвели на персонал магазина такой взбадривающий эффект, что через полчаса двадцатиметровый прилавок был там и сям утыкан монетами разного достоинства. Два рубля, пять, десять... И как аттракцион невероятной щедрости кто-то извлёк из потайного ящика кассы и пристроил в дальнем конце прилавка советский юбилейный рубль с Лениным на аверсе, и монету в 10 американских центов. Редкие клиенты, ожидая пока их обслужат, от безделья изредка ковыряли их пальцами, но оценив шутку усмехались и теряли к приклеенным деньгам всякий интерес. Через полчаса про монеты забыли все .

Ещё через час в зале опять наррисовалась Шапокляк. Видимо вспомнила про забытый сгоряча товар. Товар тут же достали из пд прилавка и вернули покупателю. Поскольку никакой агрессии на этот раз Люба не проявляла, на неё тут же перестали обращать внимание.
Тогда Шапокляк огляделась, сунула руку в карман, и вытащила оттуда отвёртку. Обычную, средних размеров отвёртку с прямым жалом. Пяти минут ей вполне хватило. А через десять, когда её и след простыл, персонал наконец заметил, что в тех местах, где только что были приклеены монеты, зияют, скалясь голой стружкой ДСП, отвратительные воронки выдранного с корнем ламината. Клей оказался действительно очень качественным, И Шапокляк отковыряла деньги вместе с покрытием.

Продавцы конечно поматерились, но сделать уже ничего было нельзя.

На следующий день с утра по заявке из хозотдела прибыл плотник, и к обеду прилавок опять имел опрятный, идеальный вид.

А после обеда из финотдела по факсу прислали смету на ремонт прилавка. С недвусмысленной припиской, что указанная сумма будет удержана из ближайшей зарплаты сотрудников магазина в равной пропорции с каждого.

Продавцы передавали друг друг эту смету, и выражение лиц у них, если посмотреть со стороны, было один в один как накануне у Любы Шапокляк, когда она в сердцах ковыряла ногтем этот злосчастный рубль.

© Ракетчик

Толстозадый, растопорщив усишки и бородку аля мушкетер Людовика, басом заверещал в ответ:
- Отойдите, вы не имеете права у меня билеты проверять. Только контролеры имеют право, водители не имеют. Покажите мне, где в правилах написано, что водитель право имеет билеты спрашивать. Водитель везти должен и все. Никуда не пойду. Понабрали черте откуда, я жаловаться буду.
- В правилах написано, что я тебя бесплатно везти должен, э? - возмутился водитель, - иди читай, вон висят.
- Не пойду я их наизусть знаю.
Они препирались минут пять. Тыкали пальцами в правила, наконец водителю надоело. Со словами: паршивец, никуда не поеду пока не выйдешь, пусть тебя народ осудит, он сел за руль и выключил двигатель. Редкий народ потихоньку зашумел. Все были на стороне водителя. Серьезный дядька с портфелем, представившись бывшим работником минтранса рассказал про инструкцию, дающую право водителю выгонять безбилетников. Тетка с кошелками и бесплатным проездом пыталась усовестить зайца. Толстозадый задорно отбрехивался. Партию соло исполнял водитель, хлопая по баранке ладонями:
- Денег нет работать иди, да. Автобусы водить, э. Трутень, да.
- Я не трутень, - обиделся толсозадый с бородкой, - я человек творческой профессии, я год без работы, я поэт.
Голос его треснул и из трещины явно выкатилась слеза. Все примолкли. Тут с заднего сиденья поднялась она. Тетка. Я сначала подумал, что их двое поднялось: рост за два метра, вес центнера под два. Были в СССР сестры-метательницы такого габарита когда-то. Молча надвинулась на поэта. Одной рукой за воротник, другой за задницу. Поэт воспарил и вылетел в открытую дверь, как мхатовская чайка, подбитая Дорониной. Народ безмолвствовал, примеряя на себя его судьбу. И только водитель восхищенно ахнул: Женщина, да, ээээ.
И поехал. А я всю дорогу думал, что старею. Индифферентно ведь было. Как кино смотрел. Раньше бы влез обязательно. И заступился. Не знаю за кого только.

© dernaive

© я бля

©storuofgrubas

Фотография в журнале —
У костра сидит отряд.
Вы Володю не узнали?
Он уселся в первый ряд.

Бегуны стоят на фото
С номерами на груди.
Впереди знакомый кто-то —
Это Вова впереди.

Снят Володя на прополке,
И на празднике, на елке,
И на лодке у реки,
И у шахматной доски.

Снят он с летчиком-героем!
Мы другой журнал откроем
Он стоит среди пловцов.
Кто же он в конце концов?
Чем он занимается?
Тем, что он снимается!

Ещё посмеёмся...

Мы сегодня в цирк поедем!
На арене нынче снова
С дрессированным Медведем
Укротитель дядя Вова.

От восторга цирк немеет.
Хохочу, держась за папу,
А Медведь рычать не смеет,
Лишь сосет потешно лапу,

Сам себе берет за шкирки,
Важно кланяется детям.
До чего забавно в цирке
С дядей Вовой и Медведем!

Агния Барто, 1957 г.

Здесь нужно немного сказать про моего Тузика.
Я вообще-то в новомодных пёсьих породах не особо разбираюсь. Но вот однажды вшпилилось мне в башку завести собачёнка. Попёрся я в райцентр на рынок, а там одни только пудели и прочие декоративные мудели. Ну ещё овчарки, а я их с детства боюсь.
Тут один мазурик подруливает ко мне и говорит: «Я знаю, что Вам нужно! Эксклюзивное предложение – суринамский Джи-пойнтер, охотник и охранник в одной особи!».
Не знаю, чего я повёлся, но купил пёсика, уж больно мне понравилась его нахальная мордочка и то, что он меня сразу же пребольно за палец укусил. Еду домой и сам думаю: назову-ка я его Тузик! Надрочу грелки рвать, будет чем гостей позабавить.
Полгода не прошло, как мой элитный Джи-пойнтер превратился в лопоухое хитрожопое и крайне шустрое нечто, не способное ни к охране, ни к охоте. Не знаю, что там в Суринаме за извращенцы живут, но только в Тузиковых генах проявились явные доминанты от кролика.
Во-первых, эта тварь ни под каким видом не гавкала.
Во-вторых, пёс категорически не желал сидеть на привязи. Месяцев восьми от роду он сбежал из дому в лес, нарыл там себе нор, в которых и живет по сей день. Живет, кстати, самодостаточно, чем питается – неизвестно. Иногда только забегает в гости домашних харчей пожрать, как за алиментами, ей-Богу, да зиму перекулючить.
В-третьих, Тузик, достигнув половой зрелости, перепортил всех собак сучьего пола в округе. Пока большие деревенские кобели устраивают кодлы и спорят, кто из них более достойный самец, мой "G-пойнтер", как тот Гудини, просачивается через любые преграды на встречу с сучкой сердца. Я уже задолбался претензии от сельчан и дачников выслушивать.
Так что когда сосед говорил, что мой Тузик – озабоченный и обезбашенный, это далеко не преувеличение.
Хотя я отвлёкся от основной истории.
Итак...

Итак, вскоре после заключения пакта с соседом, иду я домой. На берегу "моего" озера стоит машина, рядом молодёжь резвится, три парня и две девки. Вроде как всё нормально: мангал дымится, музыка играет.
Смотрю – один на клатке (ну это пирс такой небольшой, я говорил?) выставил пустые бутылки и пуляет по ним из воздушки. Бах!Дзынь!Бульк! Стекла прямо в воду падают.
Подхожу ближе, говорю: «Что же ты свинячишь, отрок! Тут дети купаются, а ну как кто босой ногой об осколки поранится?! Да и сам надумаешь окунуться, так пол пятки на дне и оставишь на радость ракам».
Парни набычились, а тот, что стрелял, с гонором заявляет: «Тебе что, мужик, больше всех надо?!!» и дальше своим заперхал на непонятном языке. Те смеяться стали, и тоже по-своему: «Чхой-дрхой-идриули». Ребятки чернявые такие, лет по восемнадцать, но высокие и жилистые. А девки наши, русские.
«Кавказ?» - спрашиваю.
«Кавказ, Кавказ» - говорит тот, что стрелял.
«Дагестан?Нохча?»
Парни ну давай ржать. Тот, что стрелял, говорит: «Бери круче. Мы – картвел-еби! Грузины, если по-вашему».
Я дипломатично так разъясняю: «Ах, грузины?! Тогда понятно. У Вас там в Грузии в речках дюже не скупаешься, течением сносит. Но у нас здесь и водоёмы, и обычаи иные. Так что, пацаны, придётся Вам лезть в воду и доставать осколки».
Тут юные грузины закипели, ручонками машут, кричат: «Вах, мужик, ты попутал! Ты вообще соображаешь, с кем говоришь!».
Один, с самым выдающимся носом заявляет: «Я – Вахтанг Пучурия, потомок князей и воров, которые Рашку пажизни держали! Мой прапрадед традиционно такое быдло, как ты, сам лично на конюшне порол!».
Блин, думаю, как же не охота драться-то, возрастная категория не та.
Пытаюсь сгладить конфликт и примирительно так говорю: «Согласен, традиция – дело серьёзное. Но тебя, сынок, обманули или недоговорили. Твой предок если и порол кого, только вряд ли людей, да и не на конюшне, а на кошаре»...
Короче, слово за слово, буча созрела. Один, типа каратист, ногами воздух рассекает. Другой, а-ля мушкетер, схватил шампур и тычет им в мою сторону. Девки визжат.
Всё вдруг как-то замельтешило, замелькало. Каратист в воду полетел, голова мушкетера погнула шампур...
И тут мне в затылок тычок такой мощный – это долбаный князь-Вахтанг из воздушки зарядил. Больно, блин!
Я прям-таки озверел. Вырываю с корнем автомобильную антенну и бегу за Вахтангом (хотя он поначалу и развил скорость, близкую к первой неебической). Вахтунг отбрасывает бесполезную винтовку, но в тот же момент спотыкается и падает.
Я по жизни человек не злой, бить его не стал. В смысле кулаками там, или ногами. Прижал аккуратно его шею ступнёй к земле и отстегал антенной по заднице. Пообещал (в шутку, конечно) засунуть винтовку ему в жопу, а потом повел за нос обратно к «месту отдыха». По пути подобрал воздушку и забросил её далеко в озеро.
К тому времени на берегу остались только мангал и скулящие девки, а грузинское авто так и уехало, без антенны, без дам и без друга Вахтанга.
Юного князя я всё-таки заставил стекла со дна собрать. Потом, я же не зверь какой, выделил им триста рублей на обратную дорогу, объяснил, где здесь автостанция, чтобы до города добраться, дал Вахтангу пендаль на прощание и пошёл себе спокойно домой.

Этой же ночью мой Тузик, запертый во дворе, начал лаять, что до этого за ним никогда не замечалось.
Я подскочил и, повинуясь хер знает какому инстинкту, достал из сейфа свою «Тулку». Вышел тихонько во двор и занял оборону у забора.
Наблюдаю – стоит возле моих ворот джип с выключенными фарами. Фигуры возле него от зажигалки подпаливают фитили на бутылках.
Хренакс – один бутыль запульнулся в сторону дома, но в полёте фитиль выпал. Со стороны машины – возгласы неудовольствия.
Вторая бутылка срикошетила от стены, ударилась о колодец и рванула огнём. Слышу – возле машины говорят: «Зураб, вот ты мудак! Дай мне!»
Ну тут уж я не стал дожидаться и вмочил с двух стволов в воздух.
Ох, скажу, суета началась! «Валим! Валим!» - кричат. В джип попрыгали, а задом сдать не могут. Кое-как развернулись. Ну я им вдогонок ещё раз бекасином вдарил, больше для острастки, конечно. Хотя, судя по звуку - задело машину.
Уехали они, я колодец затушил, выдал Тузику за бдительность дополнительную пайку и лёг спать.
Сутки ничего не происходило, ну разве что сосед Лёха приходил узнать, что там у меня за шум ночью был, после чего опять принялся стращать меня на тему, что «если твой Тузик мою Линдочку того-этого, я его живьём спалю на костре, как святая инквизиция Джордану Бруну».

На другой день нарисовывается возле моего дома кавалькада машин. Выходят из них разнообразные менты, двое каких-то пеньков в штатском и наш участковый.
Один, по типу самый главный – молодой, майорская звезда на погонах золотого шитья, ну чисто генерал, спрашивает: «Вы - Дядя?»
«Я воль герр майор»- отвечаю: «Волен зи мир пуф-пуф махен?»
«Гражданин Дядя, у нас имеются веские сведения полагать, что вы нарушаете правила хранения огнестрельного оружия. Пройдёмте». На этих словах менты с понятыми заваливают ко мне в дом.
Я после давешней пальбы ружьё своё в сейф не прятал. А патроны у меня и так по всей хате россыпью валяются.
Ясное дело, через минуту радостные возгласы доносятся: «Эврика!» в смысле – «Нашёл!». Ну всё, страшное злодеяние раскрыто – оружие не в положенном месте. Изъяли. Участковый глазками хлопает, мол, Дядя, я здесь не при делах.
Тут майор в гламурных звёздах говорит: «А это что у нас такое?!» и достаёт из-за комода какую-то брошюрку со свастиками. «О, да Вы, гражданин Дядя, экстремист! Понятые, лейтенант, зафиксируйте!».
Я – в шоке, брошюра не моя однозначно. Майор говорит, мол, разберемся.
Выходим из дома, и тут майор сообщает мне: «На Вас, Дядя, поступило заявление о том, что на почве расовой неприязни Вы нетолерантно истязали несовершеннолетнего Вахтанга Пучурия и угрожали ему совершением насильственных действий сексуального характера», и повестку мне вручает.
Я опомниться не успеваю, как майор кричит: «Вахтанг Давидович, выйдете-ка на минуточку!». Тут из одной машины вываливается мой давешний юный «князь».
О да, это было зрелище! Есть такая полярная птица – тупик, у неё клюв большой, почти треугольный и красно-оранжевый. Так вот Вахтанг здорово смахивал на того тупика, клюв у него был – что надо. Понятно, что это последствия того, как я его за нос трепал. В моём детстве это называли «сливой».
Начал я было отмазки лепить, но бестолку. Менты, не слушая, в машины загрузились. Участковый ко мне подошёл и в пол-голоса так говорит: «Ах, Дядя, Дядя, вот ты встрял! Не на того наехал! Ну да ладно, помогу, чем смогу». Вскоре вся эта компания уехала.
Тут опять сосед Лёха является. Спрашивает, мол, что тут за дела. Я говорю: «Отстань, Алексей, я и сам пока разобраться не могу».
Сосед, типа, ладно, но ты, Дядя, в суете не забывай собачку на контроле держать. А то если что - я его как того Муму самолично утоплю без всяких угрызений совести.
Я только рукой махнул.
Ближе к обеду следующего дня...

Ближе к обеду следующего дня поехал я в райотдел. Опросили меня, я рассказал всё как было. И про ночной визит с запуском бутылок тоже.
Дознаватель, бурый такой, спрашивает: «А с чего Вы взяли, что это были те же самые грузинские юноши? Есть у Вас веские доказательства? Видеозаписи или копии паспортов? А если нет, то не надо вводить органы в заблуждение».
Получалось по их бумажкам, что мирная молодежь отдыхала на природе, а я на них набросился, нанёс увечья примерным мальчуганам и их машине, оскорблял их национальные достоинства, плюс ко всему обещал гражданину В.Д. Пучурия засунуть в задницу ружьё, каковую угрозу он воспринял, как реальную.
А до кучи князь Вахтанг оказался племянником обмудс..., омбусд..., короче обмудка какого-то, который типа спец по правам человека. Во дела!

Возвращаюсь вечером в село. Стоит возле ларька мой сосед, уже изрядно бухенький.
«О, Дядя!» - кричит: «Давай по пивку, угощаю. Радость у меня, завтра Линдочкин жених наконец приезжает!».
Попили мы с ним пенного, сосед жизни радуется, балагурит, а мне как-то не по себе.
«Ладно, Лёха» - говорю: «Пойду я». А сосед вдогонку кричит: «Дядя, Христом Богом молю! День только остался! Но если уж не уследишь – не обессудь, накормлю твоего кобелька ядовитой колбасой, как Сальери Моцарта!»
Блин, кто о чём.

Подхожу к дому весь в своих думках. Без внимания, что калитка не заперта. И входная дверь нараспашку. Странно, думаю, неужели я с этими проблемами совсем зарапортовался. Захожу в дом, включаю свет и...
... В комнате четверо. Трое – те самые грузинские подростки. У двоих в руках пистолеты, а у Вахтанга – АКМ. Четвертый – повзрослее, лет тридцати, без оружия.
«Ну чё, мужик, поговорим?» - спрашивает Вахтанг и бьёт меня ногой в пах, а потом прикладом – в затылок. Я падаю, потому как удар неожиданный и вполне мощный.
«Снимай, МишО, снимай!» - визжит Вахтанг.
Думаю, о чём это он? Смотрю – один юноша пистоль за брючный ремень засунул и телефон с камерой на меня направил.
«Лежи, сука, смирно!» - орёт Вахтанг и тычет мне в лицо ствол АКМа: «Что, доигрался! Я тебя, мужик, ща урою палюбому!». Да рожи такие корчит, по типу он ниибацца боевик.
Честно скажу – геройство геройством, но когда на тебя стволы смотрят...
Вахтангчик вдоволь покрасовался перед камерой, но тут тот, что повзрослее, говорит: «Довольно, Вахо, хватит. Давай сперва дело решим. А ты, мужик, поднимайся и садись за стол, только без глупостей, а то видишь, как пацаны настроены...».
«Обидел ты нас» - продолжает он: «Мало того, что ребят унизил, так ещё и две тачки испортил, ружьё испанское дорогое. Короче, попал ты, мужик, на серьёзные бабки. Мы тут огляделись – взять-то у тебя особо нечего, а дом твой сам по себе неплохой. Так что давай без выебонов, пиши расписку, мол так и так, занял я, да хоть бы и у меня, десять тысяч евро год назад. Все дела: в здравом уме и трезвой памяти, без насилия и принуждения».
«Мишо!» - кричит он тому, что на телефон снимает: «Дай-ка нам бумагу!»
Тот выкладывает передо мной листочки и ручку, но продолжает снимать.
Этот, что самый взрослый, спокойным тоном говорит: «Пиши, мужик, пиши. Мы тоже тебе навстречу пойдём, дело у ментов замнём, не нужны ведь тебе проблемы, правильно? Вместе к нотариусу съездим, доверенность выпишешь на Зурабчика, он у нас на юриста учится, ему практика требуется. Вот он за тебя в суд и сходит. Зачем тебе лишний раз напрягаться. Твоё дело мужицкое – в навозе ковыряться».
Блин, сижу, кручу в пальцах ручку. Понимаю, что попал прям-таки конкретно, а сделать ничего не могу. Может парни и блефуют, но пистолет и АКМ прямо на меня направлены.
... И тут ...
... Врывается в хату мой сосед-Лёха. Орёт дурным голосом: «ПОРЕ-Е-Е-ШУ-У-У!!! БЛЯ-Я-ЯДИ!!!». Рожа красная, слюни во все стороны, а в руках «Сайга».
Это надо было видеть! Грузины резво так валятся мордами в пол, разбрасывая оружие.
Я мигом подскакиваю, хватаю автомат и пистолет. Как заправский футболист пробиваю ногой Мишико-репортёра и достаю у него из-за штанов пистоль.
Сосед – в ступоре. Блеет типа: «А что это тут у Вас такое?».

Закончилось всё, по крайней мере для меня, очень хорошо.
И Вахтанг-тупик, и Мишо-репортёр, и неоконченный юрист Зурабчик, и Реваз, тот самый, который повзрослее, написали расписки с открытой датой о том, что заняли они у меня по 10 тысяч евро каждый со всеми там паспортными данными. Вахтанг, правда, пока писал, здорово плакал - или совесть проснулась, или от того, что я ему «сливу» обновил.
Телефон, на который Мишо записывал всё происходящее, я, конечно, изъял, а то вдруг опять менты не поверят и потребуют достоверных доказательств.
Потом подумал, да и у остальных агрессоров забрал телефоны.
А ля гер ком а ля гер, трофеи – дело святое.
АКМ оказался небоеспособной, но абсолютно точной копией, (а я-то, дурень, боялся), пистолеты – травматиками. Пистолеты и трубки (кроме той, что с записью) выбросил я в озеро, от греха подальше, а автомат чуть позже передал в школу, что в соседней деревне, как наглядное пособие по НВП, или как там это сейчас называется.
Каюсь, изъял я у грузинской ребятни деньги из лапатников. Рублями тысяч пятнадцать наскреблось, ну ещё где-то 300 долларов и 200 евро. Вот ведь, хоть и «золотая молодёжь», а жидковатенько что-то.
Деньги, все до копейки, отдал Лёхе-соседу. В качестве компенсации. Ведь он потому-то и прискакал в аффективном состоянии, что Тузик мой, вырвавшийся на свободу со двора благодаря грузинам, таки поимел его Линдочку, он их застал как раз в самом процессе.

Грузины, ни молодые, ни взрослые, меня больше не тревожили. Да и менты не вызывали, как отшептало.
Участковый вернул ружьё, извинился. При этом говорил с восхищением: «Ну, Дядя, ты даёшь! Как это у тебя получилось всё разрулить?!».
Говорят, того майора с генеральским шитьём на погонах, позже поймали на взятке, и он вроде как сейчас сидит. Не знаю, может слухи.
В суд по распискам я не обращался. Пока. Не буди лиха, как говорится.
Тут по Евроньюсу какой-то деятель по фамилии Пучурия выступал на тему 300-летней оккупации Грузии Россией, может это тот самый дядя Вахтанга, который омбс..., обмс..., ну обмудок, вообщем?
Такая вот история.
Кстати, тебе щенки не нужны? Отец – чистокровный суринамский Джи-пойнтер.

© Визирь Бухара Эмирского

И вдруг, просто как в сказке, к остановке подкатил последний, рейсовый автобус желто-зеленого цвета. Он светился салонным светом и габаритами.
Мягко раздвинулись двери, и я почувствовал тепло.
Сияние автобуса изменил лицо проститутки. Она улыбнулось мне. Да мне, а не автобусу она улыбнулась. Странно, но девушка смотрела на меня как на человека. Спокойно и ласково, без муки и напряжения.
Я помог ей встать и подняться по ступенькам общественного транспорта.
С каждым шагом она наполнялась жизнью иль как там ещё. Уже в салоне она обернулась и сказала – «Иди домой, парень, ты добрый, спасибо…».
Нихуя себе спасибо, а я чего это, не поеду что ли? Конечно, поеду.
И с этой светлой мыслью я стремительно вскочил на подножку автобуса.
Понятно, что я удивился, когда оказался на проезжей части в снегу и грязных льдинках. А последний автобус, качая габаритными огнями, поплыл далее от меня словно детство.
Вскоре он исчез за поворотом, где мерцала вывеска аптеки готовых лекарственных форм.
А я снова остался на мёртвой остановке наедине с холодом и рухнувшими в ебеня надеждами.
От такой несправедливости меня просто выворачивало наизнанку. Мне стало жарко, я был зол и неприветлив, когда меня забирали менты. За это меня ебанули дубинкой по ногам.
В «обезьяннике» были люди и я. Там и прошла вся ночь.
Утром дома грелся водкой с красным перцем и мёдом. Но меня весь день бесил чёртов автобус. Потом я просто о нём забыл. А, может, его и не было вовсе.

***

Человек существо из ряда вон, он недоверчив, глуп и жаждет новизны бытия. Но нет этой новизны, только всё та же любовь на продавленном диване, водочный перегар и праздник Пасхи. Ненужный, но веселый праздник. Куличи там и прочая поеботина.
Где мы были, кого видели — неважно. Наша компания потерялась ближе к часу ночи и каждый, избрав важный путь, уплыл по своим сторонам света.
Я брёл по Студёновской, вниз к церкви. Мне было приятно думать, что выпитое — хуйня по сравнению с ночной прохладой и моим мироощущением среды.
Практически пустые улицы и чья-то блевотина на тротуаре настраивала лютню моей души на мажорный лад.
Я шагал как в стихах Владимира Маяковского «ускоряя шаги саженьи». Особенно когда под горочку.

Их я заметил издалека. Трое ебашили одного. Били по-праздничному жестоко об асфальт и ногами.
Если вы думаете, что я замедлил шаг и осторожно прижался к кустам волчьих ягод в надежде переждать событие, то вы ошибаетесь. Причем глубоко и позорно.
Меня так же когда-то пиздили возле Детского мира. И это граждане не нравилось мне. Тогда к нам подбежал какой-то пацан, и мы вдвоём отбились от гопоты. Спасибо тебе неизвестный боец, пропавший в пучине памяти, но не забытый сердцем.

Так, что я кинулся вниз к пасхальному побоищу полный сил и отваги. Причем я орал отнюдь не гимн России и не святые псалмы, а грубые слова бригадира Иваныча.
− Стоять, блядь, коматозники, сейчас скорая приедет, разряд вам в душу бля-а-а-а-!!! - ревел я в пасхальное небо.
Те трое как-то по антилопьи встали, в тревоге озирая головами окрестности. А там был я нелеп, буен и, похоже, с тополиным дрыном в руке (подобрал по дороге).
Уже метров за пятьдесят до поля сражения от тех воинов на месте и следа не осталось, а ведь я так хотел въебать кого-то по виску, а уж потом как получится. Может меня бы тоже распиночили словно на ЧМ 2014 года. Это уже неважно.
Когда я подскочил к лежавшему на тротуаре бедолаге, то он тихо стонал как в церкви. Его кровища отвратно растеклась по асфальту словно портвейн «Кавказ». Он пытался смотреть на меня сквозь модифицированное лицо, похожее на пиццу, но похоже не видел всего моего великолепия.
Сто пудов, что ему отбили лёгкие и печень. Внутри кровоточит, ясно без вскрытия. Он был готов только к реанимации или ну сами понимаете...
− Ну что, совсем пиздец? - участливо спросил я.
− Похоже на то, чувак, они кольцо снять хотели - пошевелил он пальцами, на одном из которых блеснуло тонкое обручальное счастье.
− Хуёво дышишь, надо скорую звать — самому себе сказал я, прикидывая где поблизости таксофон без оторванной трубки.
− Не надо, сейчас автобус подойдёт, а там... - тихо перебил он меня.
Какие нахуй автобусы в этот час, разве что только рабочий со «Стинола». Там работяги как спящие кони едут в квартиры с телевизорами.
Но улица была пуста по-прежнему, словно предвыборная речь депутата. Только я ошибся, когда подумал об этом.

К нам, тихо шурша шинами, подкатил знакомый, городской автобус всё той же желто-зеленой раскраски.
Створки разверзлись, и свет проявил нас в ночи как на картине старины Ильи Ефимовича. Ну, там где Иван грозный и всё такое.
Я закинул руку избитого пацана себе на плечо и как с поля боя провел его к подножке автобуса. Транспорт мерно жужжал выхлопными газами.
Оказавшись на ступеньках, неизвестный парень, внезапно окрепнув, обернулся ко мне и пожал руку.
− Спасибо, братан, поехал я, будь осторожен… — спокойно ответил он и прошёл дальше в салон.
Там на черных, дермантиновых сидениях кое-где сидели одинокие люди, то ли спящие, то ли задумавшиеся.
Я тоже вошел в автобус, решив проехать несколько остановок до Сокола к круглосуточной «Дубинке», что бы пополнить запас алкогольных артефактов. И вы представляете — опять хуйня какая-то.
Только автобус тронулся, я снова оказался на грязной улице, рядом с громадной лужей крови.
Глупо улыбаясь, я смотрел на уходящий транспорт и в заднем стекле увидел привидение.
Нет надо срочно в ларёк за «девяткой».
Ну, как вы думаете, кого я там увидел? Да хуле там думать. Конечно её.
Да ту самую проститутку с той зимней остановки. Она улыбалась мне как актриса Вивьен Ли в фильме «Мост Ватерлоо».
Вот уж это я запомнил. Запомнил как самую реальную галлюцинацию в жизни. Вот только забыл номер маршрута того автобуса, который не хочет вести трудового человека до... ну короче туда, куда ему нужно.
Блядь, чёртов автобус! Ну, всех подвозит, а меня «кидает» словно пенсионный фонд в компании с министром финансов.
И я побрёл к ларьку.

***

Жара, жара здесь на рыночной площади. Солнце взбесилось как громадное, огненное чудовище и рвет кожу острыми, раскаленными когтями. Воздух сжался от боли, и не поддерживает нормального дыхания. А сердце просто решило за себя само...
Люди толпой колышутся как марево над автострадой.
Мои попытки идти прямо - тщетны и ненадёжны как женщины.
Я спотыкаюсь и падаю на колени перед фонарным столбом с вывеской «А».
Окружающие гадко смотрят на агонию и не подходят ближе. В такую жару даже бесы не придут на помощь человеку, пропившему всё и отравившему самую малость.
И этого достаточно, что бы понять — ты подыхаешь Bespyatkin. Подыхаешь просто, как безымянная дворняга в песке за гаражами.
Я рад тому, что никто не заглядывает мне в посеревшее лицо с мерзкой гримасой милосердия и не позвонит по телефону «03». Всем наплевать. И это великое счастье великого народа моей Родины.
Идите нахуй! Идите туда, где рождаются гламурные сплетни и проходит перепись населения.
А я вот тут, у столба повздыхаю о не рождённой песне лета, и пустив слюну на мостовую, положу голову как венок.
Краем глаза я вижу поток автомобилей в сизой дымке угарных газов. Они словно нелепый калейдоскоп кружат землю и моё уплывающее сознание.
И тут я вижу мой желто-зеленый автобус №2. Он приближается как волна из средиземного моря, в пене и прохладе. Он готов принять меня без проездного билета. Я знаю.
Я не удивлён, что из раскрытых дверей ко мне спускаются два человека. Парень и девушка. Он в помятой, окровавленной куртке, она в сером плаще и сапогах.
Поддерживая меня за мертвые руки, они заносят моё тело в салон.
Двери закрываются, следующая остановка... Интересно, какая остановка следующая?
Я полный сил и настроения сажусь на жесткое сидение.
− Мне до «конечной» — весело говорю я.
− До «конечной» ещё далеко — отвечает внезапно подошедшая контролёрша, пристально вглядываясь в мою душу.
− Он ведь с нами поедет? - спросила незнакомая мне, ТА проститутка.
− Походу с нами, смотри какие глаза — поддержал её парень в куртке с лицом разбитым в ТУ пасхальную ночь.
− А чего у меня с глазами? - заволновался я.
− Нормальные глаза — успокоил меня какой-то старик в малиновом, драном пальто, явно с чужого плеча.
Контролёрша продолжала смотреть на меня очень так пристально и недобро.
Остальные заметили её взгляд, и отсели на другие кресла.
− Что, что не так? - спросил я у женщины с толстой форменной сумкой.
− Да всё не так, никакой тебе «конечной», подвезём до магазина, там похмелишься, и дуй своей дорогой, нечего тебе здесь делать, рано... - ответила она и прошла по салону к водительской кабине.
Я дотронулся до плеча проститутки. Та обернулась, но во взгляде её темных глаз не было тепла, лишь холод зимней, привокзальной ночи.
Я дернул за рукав парня со Студёновской. Тот даже не повернулся, положив руки на колени, показывая, что разговаривать он просто не хочет.
И только старик- бомж улыбнулся щербатой, зловонной пастью.
− Поживи ещё, помучайся, паря, твоя остановка будет ждать тебя, не пропустишь, вот так то — только и сказал он.

В это же время автобус мягко как катафалк остановился напротив развлекательного центра с большим выбором бочкового пива и жареных «немецких» колбасок.
Двери неприлично открылись, нагло намекая, что мне пора бы съёбывать отсюда. Я недоверчиво окинул весь салон с мертвыми одиночками и покорно направился к выходу.
− Пока, граждане — только и сказал я.
Ответа я не услышал.

И только когда я остался один, на пустой остановке, лишь тогда заметил, что уже нихуя не лето, и жары как не бывало. Мерзкий осенний ветер пронизывал тело как рапира, и капли холодного дождя купали меня словно младенца в купели.
Я пошел прочь от остановки, нащупывая в кармане остатки денежных средств.
Да там хватит и на пиво, и на такси до «базы» и ещё чёрт знает на что. И ещё у меня была карточка «VISA», на которой было... бля, да вам не похуй что на ней там было.

А на автобусах пусть пенсионеры катаются, у них льготные проездные.

© Bespyatkin

Бегуны стоят на фото
С номерами на груди.
Впереди знакомый кто-то —
Это Вова впереди.

Снят Володя на прополке,
И на празднике, на елке,
И на лодке у реки,
И у шахматной доски.

Снят он с летчиком-героем!
Мы другой журнал откроем
Он стоит среди пловцов.
Кто же он в конце концов?
Чем он занимается?
Тем, что он снимается!

Ещё посмеёмся...

Мы сегодня в цирк поедем!
На арене нынче снова
С дрессированным Медведем
Укротитель дядя Вова.

От восторга цирк немеет.
Хохочу, держась за папу,
А Медведь рычать не смеет,
Лишь сосет потешно лапу,

Сам себе берет за шкирки,
Важно кланяется детям.
До чего забавно в цирке
С дядей Вовой и Медведем!

Агния Барто, 1957 г.

© Zoldner

Илья Лукич Дроздов, обстоятельный крестьянин 67 лет отроду, был мужиком здоровым, настолько, насколько может быть здоров человек его возраста, всю
жизнь пьющий крепкий деревенский самогон из разноцветных карамельных конфет «Подушечки» с повидлом (щас таких не делают), курящий махорку и
находящийся в постоянной беготне из избы в курятник, из курятника в коровник, из коровника нахуй …. в общем, болел г-н Дроздов крайне редко.
Но с недавнего времени г-н Дроздов стал неуютно себя чувствовать при посещении туалетной комнаты по малой нужде. Туалетная комната была небрежно
сколочена из хвойного горбыля, внутри имелось очко в виде сердечка, что характеризовало архитектора (все того же Дроздова) как натуру кокетливую,
ранимую, не лишенную романтизма и тяги к чтению журнала «Glamour». Хотя грубые натуры говорили, что очко имеет форму жопы.
Так вот, в последнее время поссать для нашего героя стало довольно-таки неприятной процедурой: вместо всепоглощающей радости облегчения, например,
после пары литров домашнего пивка (а жена Ильи Лукича Изольда Арнольдовна была мастерицей пивоварения) или кваса (Изольда и тут не подводила) Илья
Лукич с трудом выжимал продукт переработки по каплям, с долгими перерывами. Надо сказать, что туалетная комната была системы «Unisex» без таких
излишеств, как отопление, водопровод и канализация, поэтому долгое нахождение Ильи в холодном помещении (а дело было ранней весной) ни хуя не
поправляло его здоровье: «Ну давай быстрее, выжимайся, холодно же, блядь», и злило Изольду: «Илюха, опять дрочишь, извращенец старый, освобождай
помещение, мне надо носик попудрить !».

Наконец, в один прекрасный мартовский вечер Илья Лукич понял, что за весь день он так ни разу и не смог поссать. В области паха (а хуле, книжки
тоже читаем !) образовалось какое-то окаменение. А потом пришла боль…
Громко стонущего и матерящегося Дроздова погрузили в телегу, запрягли ее в лошадь и увезли в райбольничку, где седой патлатый врач-еврей вынес
суровый приговор: «Аденома простаты и нехуй !».
Утром третьего дня после анализа испражнений (нассал-то одну пробирку, а по ощущениям – трехлитровая банка, не меньше) Илье Лукичу было объявлено:
«Дед, седни после обеда будем оперировать, ничего не жрать, не волноваться, газет не читать».
Через полчаса пришла санитарка – тетя Зина – злобная бабулька и поставила Илюхе двухведерную клизму. Потом густокраснеющему и густопотеющему
Дроздову та же самая шалава-Зинка аккуратно побрила пах и, чего уж там, яйца. Этот момент важен, прошу читателя всегда держать его в памяти !
Я совсем забыл сказать, что старшая медсестра отделения Анджела Карповна приходилась Дроздову племянницей. Отсюда и быстрое приготовление к
операции, и любовь доблестной санитарки Зины и вообще внимание, не характерное для бесплатных городских клиник, больше похожих на морги, врачи в
которых выражениями лиц смахивают на В.И. Ленина наших дней.
Но эта больница была районной, медперсонал не был избалован ништяками большого города, а старшая медсестра, по сути, была серым кардиналом всего
заведения, которую побаивался даже главврач.

Короче, г-н Дроздов был в шоколаде: все знают, любят, мечтают помочь, еще и бубенцы побрили…

Аккурат в день, когда Дроздов готовился к операции, его пришла навестить жена Изольда («Вырвалась, наконец !»). Пройдя в приемное, Изольда
углядела племяшку:
- Анджелка, проводи меня до Ильи. Ильюха-то мой Лукич, того, ссать не может, чего с ним ?
- Все нормально, тетя Изольда, у него сегодня операция, к нему сейчас нельзя, приходите завтра, - строго сказала старшая медсестра.
- Ну ладно, я вот ему яйца куриные принесла, пяток, ты уж ему свари завтра, пусть полечится, - бабка Изольда протянула Анджеле Карповне
целлофановый кулек с куриными яйцами, перепачканными в помете.
- Ф-ф-у, теть Зольда, ну зачем вы их такие грязные в больницу прете ? – брезгливо поморщившись взяла двумя пальчиками кулек медсестра.
- Попизди мне еще ! Ишь, фифа ! Грязные – значит свои, а не покупные, без сифилиса ! – строго каркнула бабка.
- Без сальмонеллеза, - аккуратно поправила враз присмиревшая Анджела.
В общем женщины распрощались, и Анджела Карповна положила пакет с яйцами в холодильник, стоявший в комнате медсестер (или как там это называется ?).

Еще через полчаса события, что называется, понеслись вскачь…
Вдруг по отделению распространилась новость: в больнице находится комиссия из областного министерства здравоохранения.
Анджела Карповна была специалистом опытным, поэтому сразу подумала: «Если комиссия зайдет к нам, то обязательно полезет в холодильник, увидит там
грязные яйца и устроит армагеддец …А выкинуть их нельзя, Изольда убьет, если узнает, а она узнает.».

- Теть Зин ! – позвала старшая медсестра санитарку, усердно играющуюся с ведром и шваброй в коридоре отделения. – Нужно срочно вымыть яйца Ильи
Лукича в холодильнике.

Да, фраза была построена коряво. Ну, хуле сделаешь, Анджела Карповна не была преподавателем русского языка и литературы. Она даже книг за свою
жизнь прочитала штук пять. Ну, может, семь. Какие, нахуй, книги. Попробуйте поработать медсестрой в районной больнице – через два дня максимум
ебанетесь и будете пускать слюни в лечебном заведении другого профиля.
Да, Анджела Карповна волновалась. Министерские проверки состояли в засовывании крючковатых носов членов комиссий (тупых неудовлетворенных мегер
среднего возраста) во все щели с целью выявить нарушения, раскрутить деревенский медперсонал на различные продукты – дары, блядь, деревни – и с
чувством выполненного долга слить этот самый медперсонал на докладе в министерстве о проведенной работе…
Да, Анджела Карповна в силу указанных причин поместила слова «… в холодильнике» в конец фразы, которую она заканчивала уже не так громко и четко,
как начинала.
И, наконец, во время озвучивания Анджелой просьбы, санитарка Зина гремела ведром…
Нужно учитывать, что Зина знала, что Илью Лукича будут резать где-то в области яиц – она же их брила ему недавно – поэтому просьба Анджелы для
Зины странной не показалась, и необходимости в уточнении не вызвала…
Нужно учитывать, что сам Илья Лукич не знал о том, что в холодильнике Анджелы лежат куриные яйца и томятся в ожидании, когда же любимый Илюха
будет в состоянии их сожрать….

Короче, Зина пошла и вымыла Дроздову его (не куриные) яйца. Туалетным мылом «Ландыш». Илья был в ахуе от сервиса. Но Илья не знал про куриные
яйца, Илья знал, что операция предстоит в области паха. Поэтому процедура его возбудила, но не удивила.
Еще через 15 минут комиссия уже была на подходе к отделению. Анджела Карповна в накрахмаленном белоснежном халате готовилась к встрече высоких
гостей, но особо не волновалась: все медсестры и санитарки были с опытом работы и прекрасно знали, как вести себя во время проверок. Придирчиво
оглядев все вокруг и убедившись в стерильной чистоте вверенных помещений с помощью носового платка (в кино про моряков видела), Анджела Карповна
на всякий случай заглянула в холодильник …..

- З-З-З-ИНИАИДА !!! ТВОЮ ТЫ НЕ МАТЬ, А !!!! ХУЛЕ Ж ТЫ ЯЙЦА – ТО НЕ ВЫМЫЛА ! - раненой ланью заверещала Анджела. – Давай бегом !!!
И, не дожидаясь оправданий Зины, рванула ко входу, услышав громкие начальственные голоса.
Зина, что важно, в этот момент находилась в техничке и могла только слышать рев старшей медсестры.
- Да как не вымыла-то, - охуела от такой несправедливости санитарка, и разозлившись, схватила мочалку из липовой коры, кусок облезлого
дегтярно-черного хозяйственного мыла и кинулась мыть яйца Илюхе – «суке блатному».
Илюха, увидев красную Зину, уже улыбался ей как родной: даже жена Изольда в последний раз рвалась к его гениталиям с таким пылом лет тридцать
назад, по пьянке.
- Снимать трусы ? – Понимающе ухмыльнулся Илюха.
- Р-р-р-р ! – Сказала Зина и, содрав с Дроздова одеяло вместе с трусами, принялась яростно драить многострадальные клубни.
Тут Илюха в первый раз забеспокоился: «Это чего со мной делать будут, если ТАК яйца моют ?!?! А ? Зинуль, чего пыхтишь, сучара бацильная ?».
Но Зинуля, яростно сопя, надраивала и надраивала, не обращая внимание на робкие попытки больного прервать надругательство…
Илюха в силу своего крестьянского (не самого хуевого надо сказать) воспитания стеснялся громко протестовать, молча пытаясь вырваться из цепких рук
Зинаиды, но если у тебя за спиной сорок лет стажа работы санитаркой, твой отец на медведя голыми руками (гены), то никакой старикан не сможет ….

Через пять минут Илюшкины яйца приобрели сиреневый оттенок, яркое мартовское солнышко, забавляясь, играло с ними, пуская лучики и наблюдая, как
они весело скачут по стенкам, отражаясь от блескучих причиндал Дроздова…

В это время в кабинете старшей медсестры высокая комиссия в составе пары-тройки очкастых грымз неопределенного возраста, пухлого розовощекого
санинспектора и спокойного, как … питон, врача с печальными умными арабскими глазами молча смотрела в открытый холодильник, где на самом видном
месте лежали куриные яйца, облепленные душистым птичьим пометом...
В тот момент, когда Анджела Карповна, перебрав в голове все виды наказаний, которые она применит к нерадивой санитарке Зине (самым гуманным было
перевод уборщицей в морг к патологоанатому), дверь кабинета распахнулась, и в проем влетела Зинаида:
- Карповна, я больше мыть яйца Ильи Лукича не буду ! Они и так уже мытые ! За сорок лет работы я так долго еще никому яйца не мыла !
Анджела не успела ничего ответить, как в кабинет вломился Илья Лукич, испуганно блея:

- Анджелка ! Анджелочка ! Тут такое ! У меня яйца … от мочалки … опухли … мыло дегтярное… щиплет … Зинка эта… У меня точно эта… как блядь ее
…демидрол остался ?
- Аденома простаты, – машинально поправила племянница, и тут ее скрутило от неудержимого приступа хохота.
Следом начал дико ржать врубившийся главврач, затем присоединился пухлощекий инспектор санэпиднадзора…
Ну а когда через семь минут непрерывного ржанья стонущая и держащаяся за живот Анджела Карповна смогла внятно объяснить ситуевину, хохотали уже и
Зина, и Дроздов, и даже очкастые грымзы, одна из которых впоследствии заработала от смеха геморрой.

Но это уже совсем другая история…..

P.S. Комиссия признала работу райбольнички в целом удовлетворительной, главврачу и старшей медсестре выписали премии, Зинаида через два месяца
ушла, наконец, на пенсию, а Дроздова успешно прооперировали в тот же день, а уже через неделю он материл Изольду за хуево убранный коровник….

P.S.S. Яйца Илья Лукич с тех пор не ел. Ни в каком виде.

(С) Михаил Шелепов.